«Жизнь коротка, искусство вечно», − решила Дейзи Феллоуз и постаралась превратить себя в арт-объект.
Семья: действие первое
Все в ее жизни было как-то… чересчур, начиная с имени, слишком длинного, чтобы стать паролем для посвященных − Маргарит Северин Филиппин Деназ де Глюксберг − и заканчивая слишком громкой славой самой элегантной женщины Европы. Миллионов ее оборотливого дедушки Исаака Зингера, владельца заводов по производству швейных машинок, после смерти хватило на пятерых жен и двух десятков детей. Однако, как нам известно по опыту, деньги − не эквивалент счастья. Мать Дейзи, красавица и умница, неожиданно покончила с собой, не приняв в расчет ни свалившегося на нее громадного наследства, ни шестилетней дочери, ни блестящего мужа-аристократа. Впрочем, и он легко смирился с уходом спутницы жизни и окончательно отвернулся от осиротевшей малышки. Поэтому воспитывать Дейзи взялась юная тетка Виннаретта. На свою покойную сестру Изабеллу она была похожа лишь внешне, в душе же ее кипела гремучая смесь энергии, любви и эпатажа.
Виннаретта не уставала бросать вызов обществу. И что ему оставалось? Только подбирать ее надушенные перчатки и вытирать пот с усталого лба. В конце XIX — начале XX века свобода взглядов не выплескивалась через край, как нам сейчас кажется, и широта их имела рамки. Поэтому лесбийские наклонности Виннаретты не нравились ни ее первому мужу − принцу Луи де Сай-Монтияру, ни второму − тоже принцу, Эдмону де Полиньяку. Правда, он сам был грешен в нетрадиционной ориентации, поэтому все в семье складывалось более-менее благополучно, хотя назвать такую обстановку благоприятной для воспитания девочки не поворачивается язык. Справедливости ради надо сказать, что экстравагантная тетка умела коллекционировать не только любовниц, но и знаменитостей. В ее салоне встречались Игорь Стравинский, Жан Кокто, Сергей Дягилев, Марсель Пруст… Таким образом, Дейзи с детства общалась с людьми интересными, а порой и чрезвычайно талантливыми, что, как вы понимаете, совсем не одно и то же. Тогда, наверное, и сформировался ее художественный и литературный вкус. Позднее Дейзи Феллоуз выдала два неплохих романа «Воскресенья графини де Нарбени», «Кошки острова Мэн» и несколько лет вела колонку в модном журнале Harper′s Bazaar. Кстати, всю жизнь она писала стихи, что противоречит сложившемуся образу железной, то бишь, золотой леди.
Семья: действие второе
Двадцатилетней Дейзи вышла замуж за принца Жана Амеди Мари Анатоля де Брольи, но принцы женщинам этой семьи попадалась совсем не сказочные. Что, впрочем, не помешало жизнелюбивой хозяйке дома родить трех дочерей. Может, в ее планах было замахнуться и на сына, как подобает в аристократическом контексте, но де Брольи засветился связью с собственным водителем. А вскоре вовремя подоспевшая инфлюэнца унесла его из этого жестокого мира. Вдова вздохнула с облегчением, ее честное имя было спасено, зато сердце разбито. И вот тут Дейзи с головой окунулась в светскую жизнь.
Вкуса ей было не занимать, денег − тоже. Париж, город-космополит, предлагал разнообразные удовольствия. В кафе «Ротонда» собирались скандальные, но гениальные художники (среди них наши Кандинский и Шагал) и поэты, к примеру, Гийом Аполлинер и Анри Бретон, а в «Гранд Опера» блистали красавицы высшего света. В этих кругах, впрочем, иногда соприкасавшихся, Дейзи была своей. Каждое ее появление сопровождалось вздохами восхищения и завистливым шепотом. Она стала подлинной иконой стиля. Наряды чаще всего выдумывала сама, проявляя изобретательность и нестандартность взглядов. «Хороший стиль − это смелость», − утверждала сокрушительница основ Дейзи Феллоуз (она вышла за Реджинальда Эйлуина, кузена Уинстона Черчилля, и приняла фамилию мужа). А ее англомания началась с тех пор как эта femme fatale взяла в любовники британского посла во Франции.
Мода 20-30 годов прошлого века любила женщин. Она дарила им кокетливые шляпки, шелка, вышивки, не скупилась на пышные аксессуары. Русская эмиграция первой волны вынесла на европейский берег моду ориентальную, «варварскую», то есть пышность, помноженную на пышность. Чего стоили хотя бы изящно запахивающиеся пальто (зачастую − вечерние) без пуговиц, шалевидные воротники и широкие манжеты которых были оторочены длинноворсовым мехом! А «испанские» туфельки с перепонкой на изящном устойчивом каблучке? Они пришлись впору чарльстону, а Европа после Первой мировой танцевала до упаду.
Сэр Феллоуз, введя жену в изысканное английское общество, приобщал ее к местным спортивным радостям, в частности, к скачкам. Но и здесь непокорная Дейзи не желала следовать общепринятым правилам. Приличным леди подобало украшать спортивные мероприятия целыми клумбами шляпок из соломки и перьев, а она дефилировала по зеленым газонам простоволосой. На ее фоне дочери Альбиона смотрелись неоправданно расфуфыренными и нелепыми. Никто и ничто не могло помешать миссис Феллоуз развлекаться! Даже рождение четвертой дочери не изменило ситуации. Воспитанная в убеждении, что свобода и собственные желания превыше всего, она сорила мужчинами и любила за обедом усаживать жен и любовниц их мужей рядом. Зато на нее всегда было приятно посмотреть.
Дружба с талантом
Безусловный творческий импульс Дейзи подкреплялся дружбой с известнейшими кутюрье. Особенную душевную приязнь испытывала она к извечной сопернице Коко Шанель Эльзе Скьяпарелли, которую парижане любовно называли Скьяп. Аристократка, представительница древнего итальянского рода происхождением не кичилась, а моду выбрала в качестве судьбы и приносящего достойный заработок занятия. Фантазии бурлили в ее темноволосой некрасивой головке, как пузырьки в кипящей воде. Она сама была как кипяток, ежедневно выстреливающий новыми идеями. Это Эльзе обязаны мы коллекциями прет-а-порте, раздельными купальниками, жакетами с прямой линией плеч, «вызывающим розовым» цветом, а с тех пор как Сальвадор Дали подарил Скьяп черную бархатную сумочку в виде телефона с золотым циферблатом, — еще и смещением предметов и понятий. Непредсказуемая итальянка, в свое время не побоявшаяся прийти на бал, обмотавшись синей тканью наподобие сари, и имевшая шумный успех, одевала в тридцатые годы парижскую элиту, которой поднаскучили шанелевские маленькие черные платья и строгие линии. Дейзи прислушивалась к советам Эльзы, особенно после того как та тесно сошлась с безбашенными сюрреалистами. Главным мэтром Скьяп считала Сальвадора Дали, который изо всех сил открещивался от бывших товарищей. Гениальный испанец изобретал платья со своими любимыми омарами и мухами, а с подачи жены увлекался шляпками необычных форм. Например, головными уборами, имитируюшими поношенную обувь. «Туфлю» на голове изволила носить сама Гала, избалованная эксцентричными находками мужа, и всегда готовая на эпатаж Эльза, которая, впрочем, вскоре передарила шляпку Дейзи Феллоуз.
«Самая элегантная женщина Европы» запросто заходила к Сальвадору и Гале, а однажды, как записал в своем дневнике художник, «заявилась в сопровождении какого-то милорда в панталонах прелестного красного цвета, купленных в Аркашоне». В единственном своем романе «Спрятанные лица» Дали «закамуфлировал» Дейзи именем Барбары Стивенс. Образ этой героини, достаточно смешной и колючий, никого не обидел. Барбара Стивенс (читай − Дейзи Феллоуз) отличалась чудовищной необязательностью и просила разбудить ее в восемь утра, потому что записалась к парикмахеру на семь вечера. Впрочем, в последний момент она передумала и вообще никуда из дома не вышла. Что здесь правда, а что − преувеличение сейчас сказать трудно. Вот только факт, что Дейзи охотно помогала начинающим − деньгами и связями, пристрастный Дали почему-то не упомянул.
Драгоценные находки
В числе друзей Феллоуз были и другие люди с воображением, к примеру, великий Картье. В средствах Дейзи не нуждалась, поэтому могла потворствовать своей неукротимой любви к драгоценностям. Ее ювелирная коллекция считалась одной из лучших в мире. Правда, наследницы-дочери значительно «проредили» ее, как укоротили знаменитое «индейское» колье в стиле тутти-фрутти. Сапфиры, изумруды, рубины, алмазы привезли Феллоу из Индии. Картье решил оставить в неприкосновенности местный колорит, и вместо того, чтобы огранить камни, как это принято в Европе, украсил их искусной резьбой: рубины превратились в ягоды, изумруды − в зеленые листья и т. д. Это было новое слово в ювелирном искусстве, и эффектная Дейзи сумела достойно продемонстрировать колье в Венеции, где собрался в 1936-ом году цвет праздной Европы. Мексиканский миллионер Карлос де Бейстеги устроил тогда бал-маскарад в честь реставрации своего палаццо Labia. Феллоуз изображала Америку, и «индийское», первобытное сверкание камней удачно подсветило ту феерическую ночь, оставив у гостей празднества память на долгие годы.
Но в начале сороковых праздник закончился, Европа шагнула во Вторую Мировую. Дейзи благополучно пережила войну: она умерла в 1969-ом в возрасте 74 лет. На аукционе Сотбис до сих пор всплывают бриллиантовые браслеты и броши-цветы с рубиновыми лепестками из коллекции Феллоуз: многие из этих украшений были сделаны по ее эскизам…
Была ли она красива по меркам тех избалованных прелестью лет? Сегодня мы видим на фотографиях худощавую женщину с прозрачными рысьими глазами. Но ведь ее обаяние складывалось из чего-то более существенного: тонкого вкуса и безукоризненных манер, способности предвидеть приоритеты и пристрастия завтрашнего дня, талантливого служения изысканному и требовательному ар-деко.
«Что в ней рыдало? Что боролось? Чего она ждала от нас?» Эти строки Александра Блока, посвященные Вере Федоровне Комиссаржевской, не кощунственно посвятить и Дейзи Феллоуз. Разве не была она гениальной актрисой, обернувшей свою жизнь в благородную парчу легенды и разыгравшей свою судьбу в безупречном стиле всепокоряющей женственности? Такие люди становятся звездами эпохи, проливая свет на исторические и культурные события, становясь недостижимыми образцами для подражания…
