Страстная Лаура из «Маленьких трагедий», коварная Ирина — царица византийская из «Василия Буслаева», гордая и дикая Настя из всеми любимого «Цыгана» — именно по этим ролям ее запомнили зрители.
Матлюба Алимова родилась 12 августа 1954 года в Андижане. Узбечка она только по папе. В маминой же крови намешано столько! И грузины, и русские, и поляки, и немцы. Но воспитывали девушку всё же по восточным традициям. Сама же Матлюба всегда хотела быть актрисой, в 1978 году она окончила актерский факультет ВГИКа. Там училась у выдающегося актера Алексея Баталова. Об этом человеке Алимова всегда высказывалась только с глубочайшим уважением: «Баталов до сих пор остается для меня эталоном личности. А знаете, как он нас выпускал на сцену? Вот стоишь, волнуешься перед выходом и только соберешься выйти в нужный момент, как он берет за плечи и шепчет: “Стой, стой, стой…”, а потом тихонько подтолкнет ладонями: “Пошла!” После этого, поверьте, уже ничто не страшно».
На параллельном курсе на режиссера учился Мурат Ахметов, Матлюба влюбилась в него – это была взаимная и сумасшедшая страсть. Сыграли свадьбу, однако брак долго не продлился — муж изводил молодую актрису ревностью: «Он меня серьезно обидел, а потому после развода мы не общаемся».
Сразу же после окончания ВГИКа состоялся дебют Алимовой в кино. Ее первой ролью стала Лаура в ленте «Маленькие трагедии», поставленной Михаилом Швейцером по произведениям Пушкина. Так что в первой же своей картине Матлюбе посчастливилось играть вместе с грандами советского кино. «О, “Маленькие трагедии” – это почти как обморок. Но не от страха, а от восторга, — признавалась Алимова. — Ведь какой состав: Смоктуновский, Бурляев, Белохвостикова! Ну и, конечно, Владимир Высоцкий».
С ним Матлюба познакомилась немного раньше — в 1978 году, еще перед съемками. «То, что сразу возникло между мной и Володей, можно назвать лишь особенным духовным родством, — рассказывала актриса. — Нам не было дискомфортно друг с другом. Напротив. Я была настолько непосредственной девочкой, что, не задумываясь, сразу стала называть его по имени и на ты. Весь “Мосфильм” тогда был в шоке. Чуть позже я поняла, почему. Его все, за исключением лишь Швейцера и Софьи Абрамовны Милькиной (жены и сорежиссера М. Швейцера), называли по имени-отчеству, а когда он входил в павильон, все разговоры моментально замолкали. При нем все разговаривали шепотом. Это было уважение, доходящее до какого-то трепета. Несмотря на свой невысокий рост, Володя всегда казался мощным, громадным существом. Это вообще была какая-то громадная, непонятная силища».
С Матлюбой Высоцкий всегда в общении был джентльменом в высшем понимании этого слова. Но Алимова была девушка непредсказуемая: «Если есть в жизни какие-то стандарты, то у меня их до сего дня нет. И даже Володя порой не знал, как вести себя со мной. Терялся. Мог, например, любя сказать: “Ну, тебя надо немного откормить”». Ходили слухи и об «особых» отношениях артистов, особенно после того, как Владимир заехал за Матлюбой перед концертом на своем знаменитом «Мерседесе». Тогда вся гостиница на уши встала в надежде узнать, кто же новая избранница Высоцкого. «Даже после его смерти, когда меня где-либо встречали, все спрашивали: “Ну, как? Ты хоть спала с ним?” И, услышав отрицательный ответ, говорили: “Ну и дура!” — рассказывает Алимова. — Признаюсь, для меня он до сих пор не умер».
«Настя – это мое второе имя!»
Вслед за «Маленькими трагедиями» артистку пригласили на роль гордой Насти в сериал «Цыган»: «У нас была таборная жизнь, таборные взаимоотношения. А когда на съемки приезжал настоящий табор – был табор вдвойне! Поверьте, забыть такое трудно», — говорит она. После выхода фильма ходили слухи, что Михаил Волонтир — очень сложный человек, что были всякого рода проблемы на съемках. Но Матлюба это отрицает: «Мы с ним дружили. А как актер он вообще молодец. Знаете, он мог одеться в свой костюм и уйти на съемочную площадку. Так он вбирал в себя цыганский дух, дух дороги, странствия, свободы. Как же он продумывал каждый нюанс! Особенно мучился со сценой у костра, и поэтому мы снимали ее в последний съемочный день, когда он, наконец, смог себе объяснить, почему Будулай отказывается от Насти. Он ведь нормальный мужик, рассуждал Волонтир, а перед ним такая девочка пляшет!»
Алимову потом не раз называли Настей в жизни, это стало ее вторым именем. Актрису до сих пор узнают, и даже совсем молодые люди. «Цыгане – это особый мир, но мне показалось, что я всегда его знала. Мне пришлось во время съемок много с ними общаться. И так было приятно заслужить комплимент: ты наша!»
Из последних фильмов Матлюбы, выходивших на большом экране, была картина «Они», которую снимали три года еще в 90-х. Позже вышла лента Рижской киностудии «Изобретатель фараона», где Алимова играла египетскую царицу Амасу: «Воспоминания, кстати, о ней остались не очень приятные. Представьте: в павильоне лютый холод, а мы играем нестерпимую жару. Даже удава, которого я носила на шее, периодически засовывали в мешок, чтобы он не замерз. А мы? Ходили раздетые по полу, усыпанному песком, изображая знойный Египет. Фильм получился жутко красивый, но, к сожалению, на большой экран так и не вышел. Даже я видела его всего лишь раз, да и то на кассете.
Также из последних работ у меня были съемки в турецкой картине. Не поверите, это было единственное кино, где я рыдала столько, сколько не рыдала всю свою жизнь. Именно в этом фильме я впервые прибегла к глицерину, так как собственных негативных эмоций для настоящих слез уже просто не хватало».
«Я не умею собой торговать»
Все эти работы были где-то до 1996 года. А потом Алимова надолго оказалась вне кино. «Мое поколение актеров попало в период безвременья, — с сожалением говорила она. — Можно было, конечно, сниматься, а нужно ли? Кто-то говорит, что нужно играть все, что предлагают, однако я так не считаю. Я абсолютно спокойно отношусь к тому, что живу вне мира кино. Возможно, я даже остыла к этой профессии».
При этом актрису звали играть за границей. Однако в иностранном кино она разочаровалась: «У нас душевные отношения в съемочной группе всегда были. А там тихонько, гаденько друг про друга говорят. Грызутся и подглядывают, у кого сколько денег. За кадром некоторые актеры мне откровенно хамили. Я не люблю, когда орут режиссеры. И еще я увидела, как они снимают. Весьма посредственные артисты, по сравнению с которыми наши — все гении поголовно, отбираются за симпатичную внешность. Выходит, и актером-то не нужно быть — все решает монтаж. Это было глубокое разочарование».
После развала Союза Матлюба осталась жить в Ташкенте. Артистка занялась реставрацией древних узбекских ковров. Ей давали эту работу приятели- антикварщики. Алимова сидела дома, вышивала иголкой, это сложная ручная работа. А потом и этот праздник кончился: жить стало практически не на что. Матлюба поняла, надо что-то менять. Закрыла квартиру, оставила ключи соседке и поехала в Россию.
Деньги, которые были у Матлюбы на жизнь в Москве, быстро закончились. Снимать дорогое жилье стало не на что. Какое-то время Алимова жила у старшей сестры, но задержаться у нее надолго не вышло: «У нее десять детей. Она трижды мать-героиня. А у меня ни мужа, ни детей. Она не то чтобы меня испилила – я не дала ей такой возможности и ушла, — говорит Матлюба. — У меня еще есть младшая сестра, она живет с мамой и своим мужем в Твери. Я мало общаюсь со своими сестрами. Когда они мне говорят, что я чего-то не имею – мужа, детей, я отвечаю: “Ну и что? Это же я не имею”. Я была однажды замужем. Мне не понравилось. А потом никого не встретила. Такого Будулая не нашлось. Я никому не испортила жизнь, и мне ее никто не испортил. Я только сама себе ее порчу».
В Москве некогда знаменитая актриса начала скитаться по ночлежкам. «Это тяжело, невыносимо, — признавалась она. — Только успеваешь расслабиться, как внезапно надо опять менять место жительства. На нервы действует безумно. И всегда не знаешь, куда. Вечно подвешенное состояние, практически всю жизнь. Наверное, мне это дается, чтобы я не успокаивалась, не разжирела и не разленилась».
Однажды Алимова познакомилась с настоятелем одной из церквей, он помог ей найти жилье: «В этой комнатке до меня жил один мой друг – великолепный скрипач. Комнатка небольшая, как келья. Такие условия, что даже сам отец Андрей смутился, когда зашел. Сказал, что в “таком” жить нельзя. Жить, конечно, в этом можно. Он просто имел в виду, что с актрисой подобные условия жизни не монтируются. Но когда нет возможности и не из чего выбирать, адаптируешься к тому, что уже есть. Поэтому я не роптала. Есть масса способов приспособиться. Пойти в содержанки, например. Предложений полно. Но я не умею притворяться. Спать в одной постели? Нет, я не умею собой торговать. И не сожалею, что так устроена. Мне проще терпеть неудобства жизни, чем использовать людей в своих интересах. Я не умею обманывать, выпрашивать подарки, клянчить. Для этого нужен особый дар. Есть же такое понятие – совесть, и с этой госпожой я хочу жить в мире. Потому что замучаешься потом, а я не даю ей возможности меня замучить».
«У меня непредсказуемая жизнь»
В Москве у Матлюбы не было постоянной работы, занималась тем, что перепадет. Были встречи с актерами, концерты. На это и жила – всегда очень скромно: «У меня притязания маленькие. Гардероб я себе сама шью. Я все умею – шить, вязать, вышивать. Гардероб, кстати, большой. Если бы не походные условия, был бы больше. Разложиться, жаль, невозможно. А ведь есть стереотип, что артисты – богатые люди. И хорошо, пусть так думают, но чтобы хорошо устроиться и заработать, в мир так просто не выйдешь».
В какой-то момент Владимир Бортко пригласил Алимову в свою картину «Тарас Бульба». Актрису он помнил еще по «Маленьким трагедиям», так что, когда звал на роль, даже пробы не делал. «Костюм сидит хорошо, так что иди снимайся», — так и сказал он Матлюбе. Она сыграла татарку — служанку панночки в исполнении Магдалены Мельцаж. Роль небольшая, всего несколько фраз. Бортко сначала смутился: «Как же я тебе это предложу? Там же и делать-то нечего». Потом говорит: «Почему нечего? Сейчас придумаем!»
После съемок Алимова вновь осталась без работы. Она опять вернулась в Ташкент, там узнала, что ее квартира оказалась под арестом из-за долгов за коммуналку. Снова занялась реставрацией вышитых работ. «У меня непредсказуемая жизнь. Поначалу я колотилась в истерике, но от этого дело не меняется. И я перестала паниковать, — говорит Матлюба. — Я вообще не знаю ни одного человека, даже хорошо устроенного, чтобы у него не возникало панических настроений. Не по поводу жилья, так по поводу работы. Все равно человек впадает в панику».
О былой славе актриса не жалеет: «Я к ней не прикипела. Я Алексеем Баталовым во ВГИКе воспитана – у меня абсолютный иммунитет. Алексей Владимирович поставил мне такой заборчик, за который я не прыгнула. А могла бы, ведь когда снималась в “Цыгане”, мне было двадцать с небольшим. Наверное, уже тогда чувствовала, что будет период в жизни, когда мне это пригодится. Даже когда сидела забытая и заброшенная — не скорбела. Многие актеры, когда начинает блекнуть и гаснуть их слава, испытывают ужас, сразу запивают. Мне это не грозит. Наверное, поэтому меня не забыли. Наверное, за то, что правильно к себе относилась, так протянулась надолго народная память и народная любовь».
