Софья Палеолог — Греческая царевна на русском троне
Автор: Татьяна Панова
В письменных источниках прошлого нашли отражение различные аспекты русско-византийских связей. Среди множества событий памятники письменности особо отмечают династические браки, являвшиеся в средневековье средством решения территориальных проблем и политического или идеологического воздействия. Именно последними причинами и был вызван брак великого московского князя Ивана ΙΙΙ и Зои Палеолог, греческой царевны, племянницы последнего византийского императора Константина XI.
Андреас, Елена, Зоя и Мануэль Палеологи, дети Фомы Палеолога, деспота Мореи, младшего сына византийского императора Мануила П, после гибели Византийской империи воспитывались в Риме, при папском дворе. Перед смертью деспот Фома поручил опеку над ними кардиналу Виссариону Никейскому. Виссарион, ставший к тому же в 1463 году константинопольским патриархом, как нельзя лучше подходил на роль опекуна юных Палеологов. Грек из Трапезунда, архиепископ Никеи, на Флорентийском соборе 1438-1439 гг., он поддержал унию – объединение православной и католической церквей, и стал кардиналом в Риме. Он был в равной степени своим человеком как в греческих, так и в латинских культурных кругах. Ученик Плетона (жил на Пелоппонесе в Мистре в 1431 – 1436 гг.), он сумел объединить воззрения Платона и Аристотеля, греческую и римскую форму христианства . Виссарион Никейский предпринял все, чтобы его подопечные Палеологи получили хорошее образование. Письмо патриарха от 9 августа 1465 года содержит точные экономические, моральные и политические предписания для сыновей деспота Фомы, которые должны были во всем ориентироваться на латинян: «У вас будет все, если вы станете подражать латинянам; в противном случае вы не получите ничего».
Жизнь Зои Палеолог на фоне судеб ее родных сложилась намного удачнее. В официальных документах того времени принцессу Зою называли «возлюбленной дочерью римской церкви». Она превратилась с годами в привлекательную девушку с темными блестящими глазами и нежно-белым цветом кожи. Ее отличали тонкий ум и благоразумие в поведении . По единодушной оценке современников, в том числе супруги Лоренцо Медичи Кларисы Орсини, внешность Зои была довольно привлекательной . Но пышные формы девушки не соответствовали идеалу красоты итальянского Возрождения – тогда в моде были хрупкие, изящные фигуры . Болонские хронисты в том же 1472 году восторженно писали о Зое: «Воистину она … очаровательна и прекрасна… Невысокого роста, она казалась лет 24; восточное пламя сверкало в глазах, белизна кожи говорила о знатности ея рода» .
Предлагая в 1469 году Ивану ΙΙΙ заключить брак со своей пансионеркой Зоей Палеолог, папский престол преследовал далеко идущие планы окатоличения Руси и привлечения ее к военному союзу против грозной опасности с Востока. Этому браку придавалось очень большое значение. В конце 1469 года (не ранее ноября) Ивану Ш привезли портрет невесты. Этот незначительный, на первый взгляд, факт нашел отражение в письменных источниках, настолько потрясло русских людей того времени появление произведения светской живописи. Незнакомый с художественными портретами летописец так и смог отрешиться от церковной традиции и назвал картину иконой: «а царевну на иконе написану принесе». Судьба этого портрета Зои Палеолог, к сожалению, неизвестна.
Переговоры о браке затягивались также из-за беспокойства русского митрополита Филиппа, опасавшегося усиления римско-католического влияние на Руси и вовлечения страны в борьбу с турками
Но переговоры затягивались. Одной из причин было беспокойство русского митрополита Филиппа относительно попыток главы римско-католической церкви усилить посредством этого брака свое влияние на Руси и вовлечь страну в трудную борьбу с турецкой опасностью на Востоке. В папских же переговорных грамотах нарочито подчеркивалось православное вероисповедание невесты (имя Зоя уже тогда было заменено на имя Софья, а фамилия отца Палеолог переведена на русский – Ветхословец). В дальнейшем даже официальные летописные своды не смогли скрыть негативного отношения митрополита Филиппа к этому браку.
Итальянские источники свидетельствуют о том, что в качестве богатого приданого римский папа отдавал за Зоей Палеолог всю Морею, то есть бывшие владения на Пелопоннесе ее отца, деспота Фомы. Это явствует из документа Венецианского сената от 20 ноября 1473 года. О правах великого московского князя Ивана Ш на Восточную империю – Византию сенат упоминает и в своем послании к Ивану Васильевичу от 4 декабря 1473 года, в котором речь идет о возможном военном союзе итальянских городов-республик с татарским ханом «для подавления (турок – Т.П.) общего врага всех христиан, захватчика Восточной империи, которая – в случае, если в (византийском – Т.П.) императорском доме не будет потомков мужского пола – принадлежала бы светлейшему вашему господству по праву вашего благополучнейшего супружества» . Но само наследство – Пелопоннес, находилось во власти турецкого султана, что делало его весьма эфемерным. О приданом Зои Палеолог – Морее, сохранились записи и в хрониках городов Витербо и Виченцы, принимавших принцессу Зою по пути ее на Русь в 1472 году. Хронисты отмечали, что римский папа передал Зое всю Морею, «которую предполагалось силами мужа «королевы Руссии» («la regina di Russia») отобрать у Мухаммеда II» .
В папских переговорных грамотах нарочито подчеркивалось православное вероисповедание невесты. Имя Зоя уже тогда было заменено на имя Софья, а фамилия отца Палеолог переведена на русский – Ветхословец.
Так что надеждам Рима и Венеции и опасениям русского митрополита Филиппа не суждено было сбыться. Умный и осторожный политик Иван Ш, отлично разобравшийся во всех «подводных течениях» римской дипломатии, последовательно отстаивал интересы России, не ввязываясь в авантюрные планы католического мира.
Тем не менее, продолжавшиеся три года переговоры в 1472 году привели к желанному результату. Первого июня в церкви Св. апостолов Петра и Павла в Риме состоялось торжество символического обручения Зои Палеолог с Иваном III, которого представлял на этой церемонии посол Иван Фрязин (Джан Батиста делла Вольпе). На таком ритуале настоял папский престол, поскольку речь шла о смешанном браке, имея в виду воспитание греческой принцессы Зои в католической вере. После обручения Зое предстояло длительное путешествия через всю Европу, по Балтийскому морю через Псков и Новгород.
Новгородские приставы приехали встречать Софью Палеолог на рубеж с Псковской землей «и взяша казну ея на свои подводы». В Великом Новгороде будущая русская княгиня пробыла пять дней. Она получила благословение владыки Феофила, богатые дары от посадников и от всего города, и «поеха скорее к Москве», покинув Новгород 30 октября 1472 года. Но заключительный переход из Новгорода в столицу был омрачен из-за папского легат Антонио Бонумбре, возглавлявшего процессию, перед которой его слуги несли католический крест.
Иван Ш отлично разобрался в «подводных течениях» римской дипломатии и последовательно отстаивал интересы России, не ввязываясь в авантюрные планы католического мира
По всей видимости, это был большой процессионный (выносной) «крыж», как, на польский манер презрительно назвали его русские летописцы. Открытая демонстрация католического креста вызвала скандал в Москве, и был он настолько серьезным, что русские летописные своды не смогли замолчать его. Митрополит Филипп, так и не смирился с браком Ивана Ш и католички, воспитанницы папского престола. Поведение папского посланника вызвало его гнев: «Не мощно тому быти, кое въ град сыи ему внити, но не приближатися ему» заявил митрополит Филипп и пригрозил великому князю покинуть Москву в случае появления в городе легата с католическим символом веры: «Аще ли тако учинишь, почтити его хотя, но он въ врата граду, а яз, богомолец твой, другими враты из града; не достоит бо нам того ни слышати, не токмо видети, поне же бо възлюбив и похваляй чюжую веру, то своей поругался есть» . И как дипломатично отметили составители летописных сводок, «слышав же сие князь великы, посла к тому лягату, чтобы не шел перед ним крыж, но повеле скрыти его» . По распоряжению Ивана Ш торжественный кортеж был встречен за 15 верст от столицы. Боярин Федор Хромой, выполняя волю государя, «повеле крыж у легатоса отнявши, да в сани положити, а Фрязина поимати да и пограбити; то же все сътвори Федор, за пятнадцать верст встретил ея. Тогда убоялся легатос» . Только после этого инцидента Софья Палеолог въехала в Москву, где 12 ноября, в четверг, произошла ее первая встреча с Иваном Ш. Свадебная церемония состоялась в Кремле в тот же день.
С приездом в 1472 году в столицу России греческой принцессы, наследницы былого величия Палеологов, при русском дворе образовалась довольно большая группа выходцев из Греции и Италии. Многие из них заняли со временем значительные государственные должности и не раз выполняли важные дипломатические поручения Ивана Ш. У Софьи, как считают некоторые исследователи, даже существовала своя собственная дума, состав которой определяли приехавшие с нею и осевшие на Руси греческие и итальянские аристократы, в частности, видные дипломаты конца XV века Траханиоты.
Виссарион Никейский, грек из Трапезунда, поддержавший унию, предпринял все, чтобы его подопечные Палеологи получили хорошее образование, но на латинский лад
Следует напомнить, что традиции русского средневековья, строго ограничивавшие роль женщины кругом домашних забот, распространялись и на семью великого князя и на представительниц знатных фамилий. Именно поэтому сохранилось так мало сведений о жизни великих русских княгинь. На этом фоне история жизни Софьи Палеолог отражена в письменных источниках много подробнее. Впрочем, стоит отметить, что великий князь Иван Ш относился к своей жене, получившей европейское воспитание, с пониманием и даже разрешал ей давать аудиенции иностранным послам. В воспоминаниях иноземцев о Руси второй половины XV столетия сохранились записи о таких встречах с великой княгиней. В 1476 году венецианский посланник Контарини был представлен московской государыне. Вот как он вспоминал об этом, описывая свое путешествие в Персию: «Государь пожелал также, чтобы я посетил деспину. Я это сделал с должными поклонами и соответственными словами; затем последовала длительная беседа. Деспина обращалась ко мне с такими добрыми и учтивыми речами, какие только могли быть сказаны; она настоятельно просила передать ее приветствие светлейшей синьории; и я простился с ней» . В 1490 году Софья Палеолог встречалась в своей части кремлевского дворца с цесарским послом Делатором.
Сведения о второй жене Ивана Ш можно найти и в источниках XVI – XVII веков. О ней писали австрийский посол при царе Иване IV Сигизмунд Герберштейн, польский историк XVI столетия Рейнгольд Генденштейн, английский поэт Джон Мильтон в своем трактате «Московия» и другие.
После приезда Софьи Палеолог на Русь и до конца ХV века великий московский князь Иван Ш пять раз направлял посольства в Италию. Но в их задачи не входило налаживание связей в области политики или торговли. Все они возвращались в Москву с большими группами специалистов, среди которых были архитекторы, врачи, ювелиры, мастера монетного дела и оружейные мастера. Дважды с русскими посольствами в столицу России приезжал брат Софьи Андреас (русские источники называли его Андреем). Так получилось, что великая княгиня какое-то время поддерживала связь с одним из членов своей семьи, распавшейся в силу сложных исторических событий.
Сохранившиеся ныне в Кремле Успенский собор, церковь Ризположения, Грановитая палата, да и сама крепость были построены именно при великой княгине Софье
Софья Палеолог приехала в Москву в конце 1472 года. Можно себе представить, какое впечатление произвели на нее старые кремлевские соборы еще калитинского времени (первой половины XIV века) и обветшавшие белокаменные стены и башни крепости, построенной при Дмитрии Донском. После Рима и городов континентальной Европы с их великолепными каменными сооружениями разных эпох и стилей, трудно, наверное, было примириться греческой принцессе Софье с тем, что обряд ее венчания проходил во временной деревянной церкви, стоявшей на месте разобранного Успенского собора ХIV века. Нет сомнений в том, что рассказы Софьи и приехавших с нею представителей греческой и итальянской знати о прекрасных образцах церковной и гражданской архитектуры итальянских городов, об их неприступных укреплениях, повлияли на решение Ивана Ш привлечь для перестройки Кремля иноземных мастеров. В перестройке резиденции московского государя приняли участие такие итальянские мастера как Аристотель Фиерованти, Пьтро Антонио Солари, Марко Фрязин, Антон Фрязин, Алевиз Фрязин, Алевиз Новый. Многое из сохранившегося ныне в Кремле было построено именно при великой княгине Софье. Прошло несколько столетий, но точно такими же как и сейчас увидела она выстроенные при ней Успенский собор и церковь Ризположения, Грановитую палату. Да и сам Кремль – крепость, охранявшая древний центр столицы Руси – рос и создавался на ее глазах.
Долгая жизнь греческой царевны на новой родине вместила в себя много сложных и важных событий. В семье великого князя родилось двенадцать детей – пять дочерей и семеро сыновей. Проблема престолонаследия, возникшая в 90-х годах XV столетия из-за того, что у великого князя от первого брака с тверской княжной Марией был сын Иван, решалась довольно трудно и не раз приводила к осложнениям в отношениях Софьи и ее старшего сына Василия с Иваном III.
Происхождение и воспитание Софьи, несчастия, постигшие семью Фомы Палеолога, ее долгое пребывание при дворе римского папы, не могли не сказаться на характере принцессы, о силе и независимости которого особенно ярко говорят обстоятельства последних десятилетий ее жизни. Острая династическая борьба, перипетии которой отражены на страницах русских летописей, проходила в конце XV века при активном участии великой княгини Софьи. В 80-е годы здесь складываются две группировки феодальной знати, знаменем одной из которых был наследник престола князь Иван Молодой – сын Ивана Ш от первого брака (родился 15 февраля 1458 года).
Вторая образовалась в окружении гречанки Софьи Палеолог. Почвой для соперничества служили не только династические, но и религиозные вопросы, а также политические ориентиры участников этих партий. Борьба между ними особенно обострилась после 1490 года, когда Иван Молодой умер и как наследник престола стал выдвигаться, не без помощи матери, Елены Волошанки, его сын Дмитрий, внук Ивана Ш (родился 10 октября 1483 года). Несмотря на то, что первоначально чаша весов склонялась в пользу княжича Василия, старшего сына Ивана Ш и Софьи Палеолог, с 1492 года положение меняется. Постепенно Василий оттесняется на второй план. В 1497 году великий князь даже обвиняет в заговоре его вместе с матерью и удаляет от себя, казнив некоторых людей из окружения княгини Софьи . В феврале 1498 года Дмитрий Внук был объявлен наследником престола, хотя какой-либо заметной роли в решении государственных дел этот подросток не играл и собственной линии поведения не имел.
Но изменение общей политической ситуации уже через год привело к резкому повороту в судьбах потомков Ивана Ш. Партия Елены Волошанки и Дмитрия терпит крах по целому ряду причин – здесь и резкая перемена политики по отношению к Литве отца Елены, Стефана Великого, и разгром партии нестяжателей, на которую опиралась эта княгиня. В результате, Василий, сын Софьи Палеолог, нарекается в 1499 году князем Новгородским и Псковским, а в 1500 его уже называют «великим князем всея Руси».
Окончательное падение Дмитрия Внука и его матери, княгини Елены (в 1502 году они были посажены в тюрьму, где и умерли), ставит точку в решении затянувшегося династического спора при дворе великого московского князя . Удивительно, что в итоге длительной борьбы за власть наследником престола стал представитель не старшей, законной, а младшей ветви династии, в лице князя Василия, сына Софьи.
Сохранилось произведение прикладного искусства, отражающее временную победу в династической борьбе партии Дмитрия Внука. Хранится оно в Троице-сергиевой лавре. Речь идет о шитой пелене 1498 года, известной как пелена княгини Елены Волошанки, вдовы князя Ивана Молодого, сына Ивана III от первого брака. На пелене изображен крестный ход в московском Кремле в вербное воскресение 8 апреля 1498 года.
В результате длительной династической борьбы наследником престола стал представитель не старшей, законной, а младшей ветви династии, в лице князя Василия, сына Софьи
В толпе народа, сопровождающего икону (видимо, Одигитрию Смоленскую) центральное место занимает великокняжеская семья. Впереди стоит старик с седой бородой и строгими глазами – это Иван Ш, которому уже почти 60 лет и грозные очи которого, по преданиям, пугали женщин до обморока . Своей позой «причастника» и нимбом, как у великого князя, особо выделена фигура Дмитрия Внука – безбородого подростка, объявленного в тот год наследником престола. За ним стоит молодой, но уже бородатый князь Василий, которому от роду 19 лет.
Наше внимание привлекает фигура в стороне, слева, у самого края пелены, изображенная в малиновом одеянии. На желтом покрывале женщины, справа, круглая золотая нашивка – так называемый таблион, знак царского достоинства. В тот период кроме Софьи Палеолог больше никто не мог носить подобный знак . Нас не должно смущать, что великая княгиня изображена в углу, так как на тот момент Софья была в опале. К тому же заметим, что на пелене, созданной по заказу Елены Волошанки, соперницы великой княгини Софьи, фигура последней вряд ли могла попасть в центр композиции.
Великая княгиня Софья Палеолог, обеспечив великокняжеский престол своему старшему сыну, скончалась 7 апреля 1503 года, что и зафиксировали летописные своды, некоторые из которых напомнили и о ее происхождении: «… великая княгиня Софья, грекиня» . Похоронили вторую жену Ивана Ш в Вознесенском соборе соименного монастыря, располагавшегося на территории Кремля у Фроловских (Спасских) ворот. Ритуал захоронения Софьи Палеолог нашел отражение в Лицевом летописном своде второй половины XVI века. На одной из миниатюр, в ее левой части, изображен момент оплакивания умершей княгини, а в правой – ее отпевания на фоне трехглавого монастырского храма, отделенного от остальной застройки Кремля деревянной стеной с воротами.
В 1929 году, после разборки Вознесенского собора, многочисленные погребения, обнаруженные под его полами, были перенесены в подвальную палату южной пристройки Архангельского собора. Тогда же специальная комиссия провела вскрытия и осмотр всех погребений, составив их краткое описание, в том числе и захоронения княгини Софьи. В «Дневнике вскрытия захоронений бывшего Вознесенского монастыря в Московском Кремле» отмечено, что при изучении ее саркофага был зафиксирован костяк, обернутый саваном из итальянской камки. На основе черепа великой княгини криминалист и скульптор С.А.Никитин выполнил реконструкцию ее внешности. Само захоронение великой княгини было совершено в массивном белокаменном саркофаге антропоморфной формы (с выступающим полукруглым оголовьем и плечиками мягкой формы). На белокаменной крышке гроба была оставлена надпись в технике граффити, состоявшая только из одного слова «Софья».
Источник: www.ellada-russia.ru
