«Мне невыносимы ваши капризы, — повысил голос Людовик XIV, вставая из-за стола, — я и так оплачиваю карточные долги, делаю дорогие подарки и содержу ваших родственников. А вы, похоже, забыли, что такое элементарная благодарность!» И он, разозлившись, вышел из покоев своей фаворитки маркизы де Монтеспан. Вслед донесся раздраженный крик.
Текст: Наталья Оленцова
Королю и вправду начала докучать эта женщина. Много лет назад она была фантастически хороша, невероятно обаятельна и обворожительна. В ней было столько страсти, что Людовик потерял голову и сделал её фавориткой, одарив мужа-рогоносца ценными подарками. Теперь же она подурнела, располнела и приобрела скверный характер. С каждым днём де Монтеспан становилась всё жаднее и нетерпимее и позволяла себе совсем уж неприличные выходки. Ещё немного, и она станет закатывать ему сцены на глазах у придворных.
Раздосадованный Людовик вышел в сад и услышал детский смех. Шестеро его детей играли на поляне. Король сразу повеселел и направился к ним. Пусть и незаконнорожденные, они вызывали в нём умиление и нежность. Король поздоровался с воспитательницей, и та поклонилась. На её лице не промелькнуло даже тени улыбки. Король поморщился. Он любил всё красивое, яркое, шумное, а Франсуаза Скаррон, воспитывавшая его детей, была больше похожа на монашку. Полноватая, не очень красивая, она носила тёмные платья, скрывавшие грудь, и не надевала драгоценностей. Единственным её украшением была причёска с мелкими каштановыми локонами. Людовик заговорил о детях, и воспитательница, наконец, заулыбалась…
Король откровенно считал мадам де Скаррон скучной. Высокоморальные принципы и нарочитая отстранённость вызывали у него досаду. Как можно отказаться от радостей жизни и заковать себя в панцирь из таких одежд? Не встречаться с мужчинами, не пить вина, поститься, не посещать балы, а лишь молиться и воспитывать детей. Впрочем, каждому свое. Дети обожали её и любили беззаветно. Собственная мать не вызывала у них и тени таких чувств. Если маркиза де Монтеспан позволяла себе кричать на детей, то и дело отталкивала их, то у няни всегда было время и ласковое слово для каждого. Несмотря на то, что бастардов уже было шестеро.
Король усмехнулся. В последние годы его любовница, Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, чувствуя, как её время уходит, борется за монаршее внимание всеми возможными способами. В свите поговаривают, что она даже ходит к гадалкам, и те подсказывают, как можно продлить век фаворитки. Так что заниматься детьми ей некогда. Что и говорить, в постели Атенаис до сих пор нет равных. Но вот характер… Людовик и сам понимал, что скоро он расстанется с женщиной, подарившей ему множество счастливых часов, дней и даже лет. Впрочем, это естественно. Фаворитки были до неё, будут и после. Он с удовольствием вспомнил красотку Луизу де Лавальер с её удивительно белой кожей, округлой грудью и нежным голосом. Но и её век при дворе закончился. Что поделать, такова жизнь. Женщина стареет, теряет привлекательность, от этого приобретает дурной характер, и вот уже наступает время уезжать в деревню или в монастырь, и там, в затворничестве, встречать свою старость. Де Монтеспан и так задержалась, ей уже больше тридцати. «Вы всё реже бываете у нас, — произнесла гувернантка после короткой светской беседы, — если позволите, я буду писать вам письма и рассказывать о детях. Они очень скучают». Людовик согласился. И с тех пор почти каждое утро он получал послание от Франсуазы Скаррон.