«Чайка русской сцены» — так современники называли Веру Федоровну Комиссаржевскую.
А.А. Блок писал об актрисе: «Я вспоминаю ее легкую, быструю фигурку в полумраке театральных коридоров, ее печальные и смеющиеся глаза, требовательные и увлекательные речи. Она была вся мятеж и вся весна…»
Вера Комиссаржевская родилась 17 сентября 1864 года в семье знаменитого тогда русского певца, тенора императорского Мариинского театра, впоследствии профессора Московской консерватории и известного режиссера Федора Петровича Комиссаржевского. Реформатор театра К.С. Станиславский в свое время был любимым учеником Федора Петровича. Это о нем с любовью вспоминает Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве». Мать Кимиссаржевской тоже была певицей, правда, в отличие от отца, не слишком известной. Кроме Веры в семье были еще дочери — Надя и Оля.
Театр девочка знала с раннего детства, отец часто брал ее на спектакли, а потом и на репетиции.
Когда Вера Комиссаржевская была подростком, ее отец влюбился в другую женщину и ушел из семьи. Для Веры это было тяжелым ударом. Мать Веры при разводе всю вину взяла на себя и даже оплатила судебные издержки.
Еще в раннем детстве у Веры обнаружились два очень ценных качества: память ее была просто феноменальной, а упорству могли позавидовать многие. В гимназии Вера училась средне, однако спасала ее исключительная память. Финансовое положение в семье без отца было нелегким. В отличие от Веры, которая и не помышляла в детстве о театральных подмостках, сестра Надя решила стать актрисой. Совсем юной она получила приглашение в имение фабрикантов Рукавишниковых, где существовал народный театр.
Ну, а Вера Комиссаржеская мечтала об одном — выйти замуж. Среди нескольких кандидатур она выбрала молодого художника-пейзажиста Владимира Муравьева — красавца и известного обольстителя женщин. И с первых же дней их супружеской жизни в семье начались размолвки. Вера всем сердцем полюбила своего красавца мужа. Она решила себя целиком посвятить ему и не отходила от него ни на шаг. Такая чрезмерная привязанность жены очень скоро начала раздражать Владимира. У него появились многочисленные увлечения на стороне. Супруги часто ссорились по этому поводу, но всегда примирение не заставляло себя ждать. Со временем Владимир перестал разговаривать с Верой об искусстве. Однажды он бросил: «Что ты понимаешь в искусстве? Наводи красоту в гостиной, занимайся своими туалетами».
В разгар очередной ссоры с мужем приехала в гости старшая сестра Комиссаржевской — Надежда. Чтобы отомстить жене, Владимир увлекается сестрой Веры. Сестра Надя забеременела.
Семья разрушилась. Комиссаржевская была настолько потрясена изменой мужа и поведением сестры, что попала в сумасшедший дом. Владимир Муравьев при последнем объяснении с женой клялся в вечной любви, но Вера Комиссаржевская не могла ему поверить, к тому же ее сестра вот-вот должна была родить ребенка от ее мужа. После наступления просветления на нее навалилась сильнейшая депрессия, жизнь для Веры потеряла всякий смысл. Младшая сестра Оля с огромными усилиями вывела ее из этого ужасающего душевного состояния. Эта семейная трагедия оставила в ее сердце незаживающую рану, вспоминать о которой без дрожи в голосе она не могла до конца жизни.
Пытаясь хоть как-то уйти от горестных воспоминаний, Вера Комиссаржевская упрашивает известного актера Владимира Николаевича Давыдова давать ей уроки актерского мастерства. За небольшую плату тот соглашается помочь, но денег в семье нет вообще. Вера занимает деньги и все же оплачивает уроки Давыдова.
Через некоторое время она уезжает в Москву к отцу. 13 декабря 1890 года в Москве, в Охотничьем клубе, состоялось первое публичное выступление Комиссаржевской в спектакле Общества любителей искусства и литературы. Тогда начинающую актрису впервые увидел Станиславский. «Сейчас я был на спектаклях Комиссаржевской и пришел в телячий восторг. Это русская Режан по женственности и изяществу», — писал К. С. Станиславский в своем письме жене.
Французскую актрису Режан хорошо знали в Москве и Петербурге по гастролям. Поэт М. Волошин писал, что «она первая дала французскому театру не героиню, а женщину целиком, настоящую, нервную, изменчивую парижанку».
Свою жизнь в театре Комиссаржевская начала очень поздно, в том возрасте, в каком карьера у актеров, и особенно у актрис, достигает зенита. Свой первый театральный ангажемент Комиссаржевская подписала, когда ей было уже двадцать девять лет. Ее пригласил на работу Новочеркасский театр. Веру Комиссаржевскую хотели видеть в театре в роли вторых инженю и оклад положили 150 рублей — примерно столько получали тогда учителя гимназии. Этих денег ни на что не хватало. Молодой актрисе было необходимо иметь свой гардероб для различных спектаклей, платить за гостиницу. К тому же в Новочеркасск она поехала не одна, а вместе с матерью и младшей сестрой Олей.
Едва сводя концы с концами, Вера Комиссаржевская отработала свой первый сезон в Новочеркасске, и в творческом плане он прошел более чем успешно. Зрители ее полюбили. В Новочеркасске она сыграла Альму в «Чести» Зудермана, Лизу в «Горе от ума», Бетси в «Плодах просвещения» и еще множество менее значительных ролей. Но контракт на второй сезон работы дирекция театра продлить с Комиссаржевской не захотела. Тому причиной стала жена режиссера Синельникова, которая видела в Комиссаржевской соперницу и конкурентку.
Вера Комиссаржевская принимает приглашение работать в дачном театре Озерков под Петербургом. В те годы такие театры пользовались немалым успехом. Дачная публика сплошь была столичная, образованная и интеллигентная, а главное, знающая и хорошо разбирающаяся в театре. К тому же в дачных театрах часто бывали антрепренеры, подыскивавшие для своего театра талантливых актеров.
В Озерках Комиссаржевская встретила самого близкого друга своей жизни — Казимира Бравича, который безнадежно влюбился в Комиссаржевскую и всю жизнь постоянно ездил вслед за ней.
В Озерках Веру приглашает в свой театр антрепренер из Вильно, и два сезона 1894-1896 годов Комиссаржевская работала там. В Вильно к ней приходит первый подлинный успех. В роли Рози в пьесе Зудермана «Бой бабочек» публика приняла Комиссаржевскую с восторгом. Эта роль навсегда стала бенефисной ролью актрисы.
Из Вильно она начала свой путь к славе в Александринском театре, куда ее пригласили в 1896 году, положив солидный оклад и казенный гардероб. Дебютировала в Александринке Вера Комиссаржевская в уже принесшей ей успех роли Рози.
Ровно через месяц, после оглушительного триумфа в роли Ларисы Огудаловой, она произнесла со сцены знаменитое: «Я — чайка… Нет, не то… Я актриса», соединив навсегда свое имя с образом Нины Заречной в чеховской «Чайке», и это было за два года до постановки «Чайки» в Московском Художественном театре. Комиссаржевская первая почувствовала глубину и новаторский смысл чеховской пьесы, сумела передать тонкую манеру автора. Этим самым Комиссаржевская как бы предвосхищала будущий стиль игры Московского Художественного театра. Сам же Чехов считал Комиссаржевскую непревзойденной исполнительницей роли Нины Заречной. Комиссаржевская играла и другие чеховские роли: Сашу в «Иванове» и Соню в «Дяде Ване».
Личные отношения Чехова с Комиссаржевской складывались непросто. Чехов так и не решился признаться ей в любви, а она в свою очередь не могла забыть той ужасающей душевной травмы, которая на всю жизнь осталась после бывшего мужа. И более близкие отношения у них не сложились, хотя оба этого хотели.
К 1902 году у Веры Федоровны накопилось недовольство репертуаром Александринского театра. К тому же она устала от ненависти Савиной. Несмотря на то, что Комиссаржевскую предупредили, что ушедших из театра назад уже не принимают, в 1902 году она все же покинула Александринку. Два года актриса почти беспрерывно колесит по провинции с гастролями. В 1904 году она решает открыть в Петербурге свой собственный театр — на деньги, собранные со время гастролей по провинции, которые у нее всегда проходили с аншлагами. Актеров она решила набирать сама, так же, как и выбирать репертуар театра. Но во время первого же сезона театр Комиссаржевской стал разваливаться. Выяснилось, что денег на все театральные нужды совершенно не хватает, режиссеров хороших тоже нет.
В театре Комиссаржевской ставились пьесы модного в то время Горького: «Дачники» (1904) и «Дети солнца» (1905). Актриса играла главные роли в спектаклях своего театра: Варвару Михайловну в «Дачниках», Лизу в «Детях солнца», Соню в «Дяде Ване». Естественно, Нина Заречная в «Чайке» и Лариса в «Бесприданнице» — одни из лучших ее ролей, Негина в «Талантах и поклонниках». И наиболее яркий, созданный ею в своем театре, — Нору, в спектакле по драме Г. Ибсена «Кукольный дом». Позднее она сыграет Беатрис в «Сестре Беатрисе» М. Метерлинка.
Комиссаржевская организует множество концертов, сборы от которых поступают на нужды революционных кружков и в помощь студентам. На концертах она читает «Песнь о Соколе» и «Песнь о Буревестнике» Горького.
После 1905 года цензура запретила почти весь репертуар театра Комиссаржевской. Надо было срочно что-то ставить, что могла бы одобрить цензура и что пользовалось бы успехом у зрителей. Вера Комиссаржевская тогда пригласила в театр молодого и талантливого режиссера, ученика К.С. Станиславского, Всеволода Мейерхольда.
Но из-за Мейерхольда проблемы театра только усугубились. Две ярких личности, два характера не нашли понимания друг у друга. Комиссаржевская ссорилась с Мейерхольдом, который в свою очередь был недоволен диктатом актрисы. Мейерхольд, как и сама Комиссаржевская, в то время увлекался символизмом в театре, соответственно, он ставил у Комиссаржевской «Жизнь человека» Л. Андреева и «Балаганчик» А. Блока.
Весной 1906 года Комиссаржевская выступила в печати со своей новой программой в ней она отрекалась от всего, что еще недавно было ей дорого, что принесло ей такую безмерную славу и беззаветную любовь современников. «Быт умер», — говорила Комиссаржевская, с головой погрузившись в символизм.
Современники очень болезненно переживали «измену» Комиссаржевской, как они называли ее уход в стан символистов. Тогда перестала звучать со сцены ее большая и страстная человеческая тема. Рецензии на игру Комиссаржевской в «условных» мейерхольдовских постановках были полны горьких упреков и негодующих восклицаний.
В эту пору на смену живым героиням Комиссаржевской с их подлинными человеческими чувствами и реальной судьбой на сцене ее театра приходят какие-то загадочные существа, мало похожие на людей. Со скованными жестами и механическими движениями, с однотонными интонациями бесстрастного голоса, с неподвижным взглядом, устремленным в пространство, одетые в изысканные полуфантастические одежды, они проходят перед изумленными зрителями длинной вереницей, начиная со знаменитой «зеленой» Гедды Габлер в облегающем серебристо-зеленом платье, похожем на змеиную чешую, и в огненно-рыжем парике и кончая кукольной Мелисандой из «Пелеаса и Мелисанды» М. Метерлинка. Они казались нарисованными на бумаге или вылепленными из разноцветной глины изощренными руками художника-стилизатора.
Символизм очень скоро просто задушил талант актрисы, она поблекла на сцене и перестала быть той Комиссаржевской, на которую только и ходила публика. Вскоре она отказалась от символизма совершенно. В середине сезона Вера Комиссаржевская увольняет Мейерхольда, который все продолжал свои символистские поиски. Оскорбленный режиссер подает в суд чести.
Только когда актриса вернулась к уже «проверенным» ролям Ларисы из «Бесприданницы», Нины Заречной из «Чайки», Сони из «Дяди Вани», — публика вновь стала рукоплескать ее героиням. Но сама актриса внезапно почувствовала, что в исполнении ее прежних ролей появилась какая-то еле уловимая фальшь. Прежние героини Комиссаржевской потеряли тончайшие, еле ощутимые психологические нити, которые существовали до ее увлечения символизмом, и делали их живыми, реальными существами на сцене.
Ее театр подошел к кризису. Пожалуй, театральную биографию Комиссаржевской, вплоть до самой ее смерти в 1910 году, можно назвать творческой агонией: в поисках чего-то нового, нового искусства, новой манеры игры, актриса мечется и не находит выхода.
Комиссаржевская давно мечтала создать свою школу искусств. Она ушла из собственного театра и с головой окунулась в новый проект. Актриса решила собрать в школе всех лучших людей своего времени. Предполагалось, что эстетику в этой школе будет читать Андрей Белый, лекции по древнерусской литературе и истории театра должен был вести Вячеслав Иванов. Предполагалось пригласить и Д. Мережковского с Д. Философовым, но как всегда денег на новое дело не было. Комиссаржевская мечтала, что школа искусств в итоге перерастет в ее же новый театр.
Чтобы собрать деньги для школы, Комиссаржевская в 1908 году отправляется на длительные гастроли по Северной Америке. Затем, почти без отдыха, продолжает бесконечные гастроли по городам России.
с братьями
Вдруг, в 1909 году актриса заявляет о том, что решила навсегда оставить сцену, и прощается со своей труппой. Нужен не новый театр, а новая жизнь, говорит она. Вся ее душа горела созданием своей студии, в которой люди воспитывались бы не для сцены, а для жизни. Незадолго до смерти Комиссаржевская в одном из своих газетных интервью поведала о своих планах. Она назвала всю свою пятнадцатилетнюю работу на сцене миражом, погасшим миражом. «Понимаете ли, — говорила она, — настоящая, действительная жизнь — вот чему я теперь завидую, чего ужасно хочу…» И добавила с тревогой: «Только бы не было поздно…» И действительно, для настоящей жизни времени у нее уже не оставалось.
Для открытия студии денег все не хватало, и гастроли все продолжались. Во время пребывания с гастролями в Ташкенте Комиссаржевская и еще несколько актеров ее театра заразились черной оспой. Первый спектакль, принесший ей в жизни успех — «Бой бабочек», — стал и последним ее спектаклем в жизни.
Понимая, что умирает, Комиссаржевская попросила, чтобы ее гроб после смерти не открывали, она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее обезображенное оспой лицо. Также она умоляла сжечь и ее письма.
Вся Россия откликнулась болью на смерть любимой актрисы. Ее часто сравнивали с чайкой, которая разбилась в бурю о прибрежные скалы: «Скончалась «чайка» русской сцены…»
Источник: www.liveinternet.ru
