Мария Константиновна Башкирцева (Marie Bashkirtseff) 11 ноября 1858 — 31 октября 1884 — французская художница украинского происхождения, автор знаменитого дневника.
Поколение восторженных гимназисток начала века плакал над ее «Дневником». Юная Марина Цветаева посвятила ей свой первый альбом стихов. Не дожив до двадцати четырех лет, Мария Башкирцева оставила миру более ста живописных полотен и одну книгу — историю угасания гения.
Маша Башкирцева родилась 11 ноября 1860 года в имении Гавронцы в Полтавской губернии. У нее были все основания гордиться своим происхождением. Отец Павел Григорьевич Башкирцев — предводитель уездного дворянства, герой Крымской войны. Мать принадлежала к старинному роду Бабаниных, основали который, как гласило семейное предание, еще татарские князья.
Породнившись, эти знаменитые фамилии не испытывали симпатии друг к другу, и не без влияния родственников брак через два года распался. Мария Степановна, забрав сына Поля и дочь Машу, вернулась к родителям.
У деда в Ахтырке образование ценилось, и к маленькой Мусе приставили двух гувернанток — русскую и француженку. Сама же девочка, схватывая науки без особого труда, любила наряжаться и танцевать в зале при всех домашних, воображая себя балериной, купающейся в лучах славы и всеобщего поклонения.
Хрупкое здоровье Муси и давнее желание матери сменить обстановку привело семью к решению уехать из России, и в мае 1870 года Башкирцевы отправились за границу. Средства позволяли им останавливаться в самых лучших отелях и посещать модные среди европейской аристократии курорты. Прожив недолго в Вене, Баден-Бадене и Женеве, где Мария взяла первые уроки рисования, Башкирцевы окончательно оседают на Лазурном берегу, в Ницце, с ее чудесной природой и благоприятным климатом.
Ницца: начало
Именно здесь, на вилле Aqua-Viva, двенадцатилетняя девочка берет в руки перо и начинает вести дневник. Из множества тетрадей позже получится уникальная книга, где она «сама своя героиня» — главный и многолетний труд жизни, сделавший ее посмертно знаменитой. А поначалу это были просто размышления подростка, одинокого и наивного, с первых строк поражающего своим непомерным честолюбием и старческой мудростью.
Дневник начинается в период ее первой влюбленности в некоего герцога Г., которого она видела издалека и всего несколько раз. Мария сама придумала и эту робкую любовь к незнакомому взрослому мужчине, и желание царить в его душе. «Господи! Дай мне герцога Г…», но разыгравшееся воображение заставило ее, в конце концов, сформулировать настоящую цель своего существования: «Слава, популярность, известность повсюду — вот мои грезы, мои мечты».
Каким образом могла добиться этого юная девушка в конце прошлого века? Разумеется, удачно выйдя замуж. Но надежду на блестящую партию с любимым человеком она отвергает как наивную. И начинает упорно учиться, развивая свои поистине незаурядные дарования, готовясь к далекому и неясному, но обязательно необыкновенному будущему.
Мария получила традиционно-домашнее воспитание. А поскольку никто из учителей, приходивших в богатый дом Башкирцевых, не задумывался о систематическом и полноценном образовании девочки, Маша сама составляла себе учебную программу. Девять часов работы ежедневно — это в тринадцать лет! Наделенная красивым сопрано, Мария пробует петь, но голос ее пока еще «сырой». Ей аплодируют, умиляясь, в аристократических гостиных, а она мечтает о профессиональной сцене и мировой славе.
Рим: искусство и страсть
Башкирцевы много и охотно путешествовали. Сокровища Мадрида, древности Неаполя, галереи Берлина были доступны для них так же, как модные ателье и шикарные магазины Парижа.
Решение посвятить себя искусству привело Марию в Рим, куда в январе 1876 года вместе с ней приезжают мать, тетя и двоюродная сестра Дина. Семейство чинно осматривает достопримечательности, наносит визит в Ватикан, присутствует на аудиенции самого папы.
Приступив к урокам живописи, Маша рисовала с натуры и параллельно занималась вокалом, с гордостью отмечая в дневнике, что диапазон ее голоса составляет «три октавы без двух нот».
В это же время Марию посетило самое романтическое чувство, которое только может вспыхнуть в душе пятнадцатилетней девушки. Однажды в опере на представлении «Весталки» она заметила красивого молодого человека, украдкой посматривающего на нее. «Это граф Пьетро Антонелли, племянник кардинала», — доверительно сообщил Марии ее римский знакомый.
Их представили друг другу на парадном балу в Капитолии, и они проговорили весь вечер, будто были знакомы давным-давно. А спустя всего несколько недель Пьетро признался ей в любви. Мария кокетничала, наслаждаясь своим влиянием на красивого юношу, и сама не заметила, как увлеклась им. Заговорили даже о браке, но барон Висконти осторожно предупредил Башкирцевых, что сложностей очень много: католическая религия, положение Антонелли в Ватикане… Родители отсылают Пьетро из города, покидает Рим и Мария. Она отправляется путешествовать, сердиться и думать о возлюбленном.
Вернувшись в Рим, они снова и снова находили поводы для встреч, а перед отъездом Марии во Францию просидели в тайне от всех на лестнице палаццо до двух ночи, где говорили о любви и в первый раз поцеловались. Как она потом терзалась и плакала, как корила себя за эту случайную слабость и легкомысленное увлечение!
В июне Пьетро прислал ей в Ниццу письмо, в котором сообщил, что отец не дает ему денег на поездку. Уязвленное самолюбие долго не давало Марии покоя. Но она навсегда и страстно полюбила Рим — «город странный, дикий и утонченный», где «иначе дышится». Город, о котором она постоянно тосковала и в изящном Париже, и в холодной России.
Гавронцы: встреча с отцом
В июле 1876 года Башкирцевы приезжают в Россию — впервые после шестилетнего отсутствия. Мария давно не видела родину, но главное — отца, живущего по-прежнему под Полтавой. Она надеялась примирить родителей и покончить с неопределенным положением семьи.
Очень русская по натуре, Мария уже смотрит на когда-то покинутую родину глазами иностранки: «Я люблю русский народ — добрый, честный, прямой, наивный». В Петербурге она находит, что «мостовые невозможные для столицы, трясет на них нестерпимо; Зимний дворец — казармы», а в Москве — грязь на дорогах и бездельники-мужики, «все это русское, сердечное, прямое, простодушное».
В Гавронцах ее встретили настороженно. Отец был рад увидеть дочь взрослой и хорошенькой, но не очень-то спешил забыть нанесенные ему обиды, обвиняя в семейных неурядицах родственников жены. Мария захотела познакомиться с местным обществом, и ей показали Полтаву, Харьков и знаменитую Диканьку — имение князя Кочубея. «В Полтаве отец мой — царь, но какое плачевное царство!»- вздыхает она, увидев совершенно безлюдные улицы. Примерная девушка ходила на охоту, наряжалась крестьянкой и пускала в ход все свое обаяние, чтобы изменить настроение отца. Постепенно ей удалось растопить лед в семейных отношениях, начались разговоры о совместной жизни за границей, но она скучала и маялась от невозможности что-либо делать, ибо «Россия нестерпима в том виде, в каком я ее вижу». Наконец в ноябре она уезжает с отцом в Париж.
Окончательно восстановить разорванные семейные связи так и не удалось, но бывшие супруги стали видеться гораздо чаще. В Россию Башкирцевы приезжали еще дважды. В мае 1881 года Маша гостила в Киеве и Гавронцах, а через год родители сделали попытку познакомить ее с парой перспективных холостяков из полтавского бомонда, надеясь на выгодную партию. Но она, еще в шестнадцать лет поняв, что серьезно больна чахоткой, экономит силы для живописи и решительно не видит для себя места в этой стране, «серой, холодной и неприветливой даже летом».
Париж: Учеба
В первый раз Башкирцева побывала в Париже в 1873 году и сразу почувствовала, что «жизнь — это Париж, Париж — это жизнь!». Тогда она грезила модными салонами, мечтала о восхищенных поклонниках. Но эта мишура постепенно теряла для нее свою притягательность, заложенные от природы способности властно требовали совсем иного выхода.
В 17 лет Мария решила остаться в Париже и поступить в академию Жулиана, в которой учились многие известные импрессионисты. Она долго потом расстраивалась, что начала занятия живописью так поздно. Дело в том, что таланты ее были разносторонни: оперный голос, блестящее знание языков, как современных, так и древних, умение публично говорить, острый аналитический ум. Она пристально следила за политическими новостями, доставала билеты на заседания палаты депутатов и в наше время наверняка с успехом занялась бы политикой. Но сто лет назад… «куда прикажете деваться со своими юбками?».
В живописи Мария Башкирцева делала невероятные успехи — профессора иногда даже сомневались, что это ее собственные рисунки. Через три недели занятий нарисованные Башкирцевой модели головы оказались среди шести лучших. «У вас есть все, чему нельзя научиться. Понимаете?»- в один голос заявляли преподаватели академии, следившие за способной ученицей. Жизнь Марии круто изменилась.
Она попала в настоящую аристократическую среду, где «всякий сам по себе, каждая личность имеет перед собой искусство и ничего более. Чувствуешь себя такой довольной, такой свободной, такой гордой!»
Кроме таланта, Башкирцева обладала колоссальной работоспособностью. Изнеженная барышня фанатично рисовала, понимая, что ремесло художника — не только всплеск вдохновения, но и монотонная механическая работа.
Выезды в свет становятся все более редкими, Мария все чаще отказывается от них, больше не думая о любовных победах.
Жизнь шла своим чередом. Башкирцевы в очередной раз сменили квартиру, переехав на Avenue d’Alma, и записались в члены общества «Права женщин», жалким положением которых Мария периодически возмущалась. В сентябре она начала работать красками и вскоре получила престижную награду, участвуя в конкурсе молодых живописцев. В марте 1880 года она выставляет свою картину «Женский портрет», недовольная, по обыкновению, результатом. Потом начался творческий кризис, ее измучили сомнения в правильности выбранного пути.
Первую официальную награду — «Почетный отзыв» — Башкирцева получила из рук министра просвещения через три года упорного труда. О ней начали писать в престижных изданиях, журналисты изводили просьбами об интервью… Но сама Мария, кажется, была абсолютно равнодушна к успеху, считая, что «ее искусство еще не существует». Она задумала новое полотно — «Святые жены»: две простые фигуры у гроба, оплакивающие Христа. Почему именно этот сюжет?
Париж
Она знала о себе все — с самого начала. Знала, что дано слишком много, что чувства угрожающе сильны, а энергия беспредельна. «Я боюсь только, что желание жить на всех парах есть признак недолговечности». Потому-то она с таким трепетом и проживает роман с собой, разглядывая, как под микроскопом, малейшее движение собственной души.
Развившаяся болезнь постепенно привела к потере голоса, а в девятнадцать лет подступила глухота. «Вы никогда не вылечитесь», — сказал ей хирург, к которому она обратилась за правдивым диагнозом. Секундомер был включен.
Башкирцева быстро угасала, упрямо борясь с недугом и часами просиживая за мольбертом. В последний год жизни она особенно горюет о так и не состоявшейся любви. Жажда общения была частично утолена нежной дружбой с Бастьен-Лепажем, наставником в живописи, которого она обожала. А чем, как не поиском достойного собеседника, стала ее ироническая переписка с Мопассаном, внезапно прерванная ею, как только заинтригованный писатель попросил о личном свидании.
За несколько месяцев до смерти, когда «все представляется так подробно, все кажется так прозрачно, что сердце почему-то сжимается грустью», она пишет предисловие к своему дневнику, который, уверена, обязательно будет издан. «Поверьте, — говорит Мария, — это очень интересный исторический документ, написанный день за днем, правдиво и честно, чтобы быть прочитанным».
Она умерла 31 октября 1884 года. И хотя Башкирцевой не досталось при жизни и сотой доли той славы, о которой она мечтала, самое страстное ее желание — «остаться на земле во что бы то ни стало» — все-таки сбылось.
