Анастаси́я Дми́триевна Вя́льцева (по мужу — Бискупская; 1 (13) марта 1871— 5 (18) февраля 1913) — русская эстрадная певица (меццо-сопрано), исполнительница цыганских романсов, артистка оперетты.
Сохранилось много ее фотографий — потрясающей красоты женщина с осанкой императрицы всегда чуть высокомерно улыбается. Настоящая светская львица! Она была куда популярнее Пугачевой, примадонна дореволюционной России. При этом родилась Анастасия Вяльцева в крестьянской семье, в деревне на Орловщине. Отец рано умер, мать день и ночь работала прачкой, а Настю в восемь лет отправила учиться вышиванию — все же более легкая доля.
Актерская братия
Девочке не было двенадцати, когда «по блату» ее пристроили в одну из киевских гостиниц: даже не горничной, а «подгорничной» — была такая низовая должность. В той гостинице традиционно проживало много актеров, а потому расплачивались они с хорошенькой горничной Настей не деньгами — народ был совсем небогатый — а контрамарками. И девочка с радостью брала билеты, потому что обожала оперетту. Причем, все что слышала, она тут же запоминала наизусть и пела потом в пустых коридорах, натирая полы.
В 13 лет девочка познакомилась со знаменитой примадонной госпожой Вельской, прибывшей в Киев на гастроли. Убирая ее номер, Настя, как всегда напевала, а та услышала. И бывает же такое чудо! Столичная артистка заявила: «Да у тебя талант!» Антрепренер нашелся быстро, правда, поначалу платили Насте копейки, да и роли были бессловесные. Но работа в опереточных провинциальных труппах куда больше нравилась будущей звезде, чем уборка номеров в гостинице. К тому же это была школа — любые природные способности необходимо развивать. В шестнадцать у Вяльцевой появились первые поклонники — то есть ходить стали на «нее». А в 1893 году она приехала в Москву на гастроли, и был успех — в саду «Эрмитаж» ее завалили цветами. Значит, нужно ехать в Петербург, решила девушка — и отправилась покорять столицу.
Ее взяли в хористки: кроме красоты и свежего сильного голоса, пока у нее ничего не было.
Талант и воля
Отдадим ей должное, времени даром Настя не теряла: посещала все концерты и спектакли, стоившие внимания, наизусть заучивала популярные песни и осваивала манеру настоящих кумиров. Да, копировала, но надо же с чего-то начинать! Наконец, ее взяли в опереточную антрепризу. Постепенно, шаг за шагом, год за годом она нарабатывала репертуар и умение держаться на сцене. Когда на нее обратил внимание известный театральный режиссер Блюменталь-Тамарин, «под нее» уже можно было создавать антрепризу. Потом были гастроли по всей России, слухи о новой звезде достигли Москвы, и как результат — место в театре «Аквариум».
Судьбоносной стала ее встреча с модным адвокатом и богачом Николаем Осиповичем Холева. Он влюбился в юную диву, и тут у Вяльцевой появилась возможность по-настоящему учиться вокалу. Состоятельный поклонник регулярно устраивал музыкальные вечера, на которых она пела романсы. У него был талант продюсера, он так искусно выстраивал отношения с прессой, что вскоре все газеты только и говорили о его протеже. Их роман обсуждала вся Москва, знаменитый юрист тратил на ее содержание значительные средства, но до свадьбы дело так и не дошло. Говорят, заминка была именно за ней — артистка опасалась связывать судьбу с азартным картежником, каковым слыл Николай Холева. К тому же, «милый друг» ей изменял, полагая, что отношения с Настей не пострадают от мимолетных интрижек. Она бросила его, демонстративно оставив все подаренные им драгоценности и туалеты…
Первые деньги
В 1897 году она уже имела ставку в 133 рубля за выход — неплохие деньги по тем временам. «Москва признает тебя своею!» — лента с такой надписью поднесена была ей вместе с корзиной цветов. Знаменитый критик Кугель так ее описывает в это время: «…я увидел худенькую девушку с прелестной улыбкой… Но услышав ее, мне пришлось согласиться, что народилась действительно интересная и очень волнующая певица». Каждый приезд Вяльцевой в «Эрмитаж» можно было сравнить с шествием венецианского дожа во Дворец: от ворот сада до своей артистической уборной она шла по дорожке, усыпанной благоухающими розами. Ее гримерка в любое время года была уставлена гиацинтами и фиалками.
Ее приглашали на торжественные события в венценосную семью — как нынче приглашают на корпоративы. Как раз на таком престижном выступлении в канун русско-японской войны певица познакомилась с ротмистром Бискупским. Высокий красавец Василий Викторович, сын вице-губернатора Томска, был человеком страстным и очень молодым — моложе Вяльцевой на восемь лет! Но для любви это не преграда — и они поженились. Тайно!
Дальше — русско-японский фронт. Когда мужа тяжело ранили, певица, не задумываясь, разорвала многотысячный контракт и отправилась на Дальний Восток — выхаживать любимого. Он лежал в обычном солдатском госпитале, и Вяльцевой пришлось стать там рядовой «сестрой милосердия», чтобы ее допустили к любимому. Примадонна надела суконное платье и белый передник, выносила судна из-под солдат, стирала их исподнее.
В конце концов, ее инкогнито раскрыли — и она устроила многочасовой концерт для раненых. Никогда у нее не было такого успеха: слезы, которые текли по лицам искалеченных людей, аплодисменты, которые заглушались бинтами на руках зрителей, — все это было ей дороже самых дорогих орхидей! Она пела в скромном сером платье — зачем тут роскошные туалеты, ведь совсем рядом война, смерть, кровь…
Бис, Вяльцева!
Она покоряла любой зал, даже самый настороженный. Пара номеров — и публика скандировал «бис». Причем она могла петь изысканные арии и простые цыганские романсы — ее бесшабашная удаль и полная неги страсть не оставляли равнодушными никого.
Бискупский вернулся героем: он был отмечен множеством орденов и медалей, закончил войну в звании полковника, его назначили начальником личной охраны Николая II. Однако блестящей карьере был нанесен удар — вышла наружу правда о тайном венчании с госпожой Вяльцевой. Василия Викторовича разжаловали — спасибо, не лишили наград. Таковы были нравы тогдашнего высшего общества: романы с актрисами — дело похвальное, а вот брак — это скандал.
С того момента и практически до самой смерти певицы Бискупский выполнял при ней роль распорядителя и устроителя концертов. Директор, по-нашему. Он сопровождал ее во всех турне, добиваясь, чтобы путешествия были для жены максимально комфортными, ведь Анастасия Дмитриевна проводила в пути месяцы! Заказал для нее специально оборудованный по последнему слову техники вагон у самых дорогих бельгийских мастеров. После революции это «чудо» инженерной и дизайнерской мысли привело в восторг поочередно захватывавших его белых и красных: сначала хозяином вагона стал Колчак, а потом — красный командир Блюхер.
Публика боготворила «несравненную». Репортеры захлебывались от восторга. К залам, где должна была выступать Вяльцева, стягивалась полиция, которая терпеливо ждала окончания бисирования — «неподражаемая» выходила к неумолимой публике до шестидесяти раз, а если вдруг отказывалась, студенты и экзальтированная молодежь начинала крушить мебель.
Дитя в подарок
Дошло до того, что владельцы залов стали брать с организаторов ее концертов залог за мебель. Но несмотря на признание и богатство (она брала по 100 рублей за концерт!), Настя оставалась простой крестьянкой — доброй, сентиментальной, неприхотливой в быту…Состояние Примадонны современники оценивали в два миллиона рублей — невероятная сумма! Правда, ее благоверный Бискупский, помимо множества достоинств, имел серьезный недостаток — был заядлым картежником и кутилой. Гонораров едва хватало на покрытие его долгов. Но и на благотворительность хватало. Она много выступала бесплатно, в пользу вдов и сирот. Особенно трепетно пела для бездомных детей, ведь главным несчастьем ее жизни была невозможность материнства. Бог дал ей талант, но не дал детей.
Однажды случилось забавное: на одном из концертов ей поднесли несколько корзин с цветами, а когда Вяльцева привезла их домой, то в одной обнаружила спящего младенца и записку «Женя Ковшаров». Отдать ребенка в приют было немыслимо — это же был знак! Так у нее появился сын…
После смерти Вяльцевой по завещанию ему отошло 40.000 рублей, но он ими не воспользовался — убитый горем, он покончил собой вскоре после ухода «несравненной».
…Ее последнее турне по России прошло в 1912 году, в дороге она заболела пневмонией. На концерте в Воронеже потеряла сознание прямо на сцене, а когда ее перевезли в Петербург, выяснилось, что дело обстоит хуже, чем думали близкие: врачебный консилиум вынес приговор — лейкемия. Чтобы спасти любимицу империи, к ней приглашали самых знаменитых медиков Европы, даже модного тогда тибетского целителя Бадмаева, лечившего самого Распутина. Но смерть уже наметила свой концерт с участием «несравненной». И артистка, по-видимому, это поняла. Она пригласила свою портниху и рассказала, в каком платье хотела бы уйти в вечность. Туалет сшить едва успели. Вечером 4 февраля 1913 года все было кончено. «Тело покойной лежало на кровати белого клена под белым кружевным покрывалом. В ногах стоял букет белой сирени и мимозы». Красивый финал красивой жизни…
Юрий Кураев
Оракул №9 (сентябрь)/2014
